Предлагаем вниманию читателей воспоминания о паломничестве по местам, связанным с памятью священномученика Сергия. Их автор, монахиня Тавифа (Исаева), до принятия пострига была усердной прихожанкой нашего храма.

В июне 2017 г. мы, три сестры из Иоанно-Предтеченского монастыря, совершили поездку в Кирилло-Белозерский монастырь. Посетили и несколько соседних монастырей: Прилуцкий, Горицкий и Ферапонтов. Здесь, на севере – все иное. Суровый климат рождает свой стиль и в архитектуре, и в живописи, и в характере святых северных подвижников. Конечно, это нам было и раньше известно, ну а теперь мы реально ощутили дух северной святости.

Кириллов монастырь хранит величайшие святыни. Пока это еще музей-заповедник. Монастырская братия вместе с отцом игуменом помещается в одном из переданных церкви корпусов. Ежедневные службы совершаются в приделе главного собора. По праздникам и воскресным дням по договоренности с музеем Божественную литургию служат в центральном приделе. Начинается день в монастыре с молебна у раки преподобного Кирилла. Как правило, мощи святых на севере находятся под спудом. После полунощницы сразу дается возглас на 3-й час. На клиросе – обычно не более двух человек. Поют знаменным. В некоторые дни приходят петь местные жительницы, тогда звучит двухголосный обиход. Обращаем внимание на слаженность возгласов алтаря и ответов клироса. И по тону, и по характеру совпадают. Слышно, что поют единым духом, и общая молитва мощным потоком устремляется к Престолу Всевышнего. В ней – главная сила. Молитва невидимо пронизывает, питает повседневную бытовую жизнь монастыря. Монашеская молитва наполняет смыслом и жизнь провинциального города. На службе даже в будни молятся местные жители, заходят и паломники.

Север особенно близок всем, кто соприкасался с жизнью Маросейской общины, потому что где-то здесь, в маленьком городке Кадникове несколько лет отбывал ссылку сщмч. Сергий Мечев. А через три года сюда же выслали и [его матушку] Евфросинию Николаевну. Жила она в Кадникове с младшей дочкой Анютой, а старшие дети приезжали на каникулах.

Кто бывал в доме причта на Маросейке, когда там жила старшая дочка отца Сергия, Ирина Сергеевна, тот помнит, что в тесной комнатке Ирины Сергеевны Мечевой на противоположной стене от кровати прямо на уровне глаз прибита доска. В щель между стеной и доской засунуты несколько фотографий, по-видимому, самых дорогих ее сердцу. Там ее духовный отец – протоиерей Николай Голубцов, епископ Стефан Никитин, и другие. Помню, не могла оторвать глаз от группового портрета детей Мечевых. Была там и семейная фотография, сделанная в Кадникове.

Когда Ирине Сергеевне нужно было найти какой-нибудь текст или документ, то из-под кровати вытаскивали одну коробку за другой, начинали их развязывать и по очереди перебирать их содержимое. Попадались конспекты проповедей отца Алексия, открытки, которые он писал сыну Сергию, семейные фотографии. Ирина Сергеевна поясняла, называла имена, рассказывала какие-то случаи. Мне не всегда, но иногда удавалось кое-что запомнить из ее рассказов. «Это – в Кадникове», - часто слышала я в ответ на свои вопросы. Еще тогда Кадников стал для меня чем-то дорогим и притягательным. И вот я оказалась совсем близко от столь заветного места. Как бы туда добраться?

В среду 14 июня монастырская машина отправлялась в Вологду. Посмотрели по карте, и совсем близко обозначился г. Кадников. Иеромонах Николай с водителем Виктором обещали нас довести, высадить в городе часа на два-три, пока будут заняты, и забрать из Вологды на обратном пути. Так мы оказались в Кадникове. Пока ехали, почти все время шел дождь. Городок Кадников кажется неприглядным, хотя на окраине и попадаются старые живописные домики, и в самом городе проезжаем мимо добротно построенных старых домов. Спрашиваем прохожих: Где храм? Никто не знает! Нет в городе храма. Действующий храм есть за городом на погосте. Едем туда. Вон он виднеется вдали за полем. Нас высаживают у тропинки, и мы пытаемся пройти по полю. Но такие глубокие лужи, что возвращаемся и идем вдоль шоссе. Дождь затихает, наслаждаемся тишиной, простором, вдыхаем и не можем надышаться чистым, но каким-то разреженным северным воздухом.

Молимся сщмч. Сергию. Он ходил по этим местам. Ирина Сергеевна в детстве тоже здесь бывала... Настрой особый. Здесь отец Сергий писал свои невозможно откровенные письма своим духовным детям. Ирина Сергеевна как-то обмолвилась: «Нельзя так писать!» А батюшка Сергий, духовный отец, пастырь, не только на словах, но и на деле душу свою полагающий за духовных чад своих, как на исповеди открывал свою душу самым своим близким, вверенным ему Самим Господом. Часто вспоминаю рассказы Владимира Владимировича Быкова о том, как они, члены маросейской общины, в конце 1930-х по очереди, со всеми правилами конспирации, приезжали к отцу Сергию в Тверь, привозили письма с просьбами, вопросами. Отец Сергий всю ночь отвечал на письма. Утром, не ложившись, с воспаленными глазами ехал на работу.

Жертвенность, верность, ответственность, щепетильность в вопросах совести - отличительные черты личности отца Сергия. Благодаря множеству воспоминаний, мы знаем и о «слабостях» его характера: например, его вспыльчивости, некоторой резкости.

Ирина Сергеевна по характеру очень похожа на своего отца. Любимая дочка. По некоторым ее фразам и оговоркам, можно заключить, что Ирина Сергеевна жила в постоянном молитвенном общении с ним. И отец Сергий, и Ирина Сергеевна, и матушка Евфросиния – все они сейчас приблизились, где-то рядом. Те времена, начала 1930-х, и наше настоящее непостижимым образом сомкнулись. Мы идем не только к храму, но и к ним.

Вот и подошли. Калитка открыта, заходим, идем по дорожке к храму, по бокам – старые могилы священников, монахинь. На сельском кладбище - умиротворение, благость. Храм закрыт. На храме – табличка о том, что его настоятели пострадали от безбожников: иерей Иоанн Васильевич Стенин 26 ноября 1937 года расстрелян, а протоиерей Андрей Николаевич Шаргин 24 марта 1948 года убит.

С молитвой обошли храм крестным ходом. Присмотрелись к некоторым табличкам на могилах. Все лежащие здесь - как родные. И само место – родное. Мы здесь впервые и вряд ли еще когда-нибудь попадем сюда, но такое чувство, что мы здесь уже были и еще будем. И сейчас, когда пишу эти строки, не столько вижу, сколько ощущаю себя у дверей Ильинского храма в благодатной тишине. Ничего не произошло, но что-то совершилось. Воодушевленные мы направляемся искать живую душу. В доме рядом – никто не отозвался. Идем в ближайшую деревню. В первом доме – магазинчик. Настоящий, сельский. Молодая девушка-продавщица Ксения приветливо нас встретила, напоила чаем с пряниками, колбасу порезала кусочками... рассказала, что с детства бегала в Ильинский храм. Мы передали для священника записочку.

Ксения вызвала нам такси. Приехал местный шофер – тоже Виктор, довез нас до Вологды. Мы его еще раз расспросили о храме в городе. Виктор подвез нас к зданию храма, который перестроили в дом культуры. На всякий случай спросили мы его и о Шоминых.

- Да, я знал Шомина ... (назвал имя), показал в ту сторону, где его дом.

Вот и все. Ничего мы не нашли. Ничего не узнали. И в дом, где жил отец Сергий не попали. А радость переполняла сердце.

Только на обратном пути мы заметили, что дождя не было все время, пока мы путешествовали.

- Ну, как Вы съездили? Что нашли? - спросил наш добрый монастырский водитель Виктор Юрьевич.

Нам нечего было ответить.

- Что, зря съездили?

... Осенью, когда Виктор Юрьевич по монастырским делам приехал в Москву, мы сходили с ним в храм свт. Николая в Кленниках, помолились на Литургии в Никольском приделе. Книжечку подарила ему об отце Алексие (об отце Сергии не было – всю распродали!). После этого Виктор пообещал:

- Приезжайте! Съездим в Кадников! Всех найдем!

Монахиня Тавифа (Исаева)
15.12. 2017