О протоиерее Александре Куликове, недавно почившем настоятеле храма святителя Николая в Кленниках на Маросейке, вспоминает его духовный сын и священник того же храма, протоиерей Николай Чернышев.
Постигая Бога через общение с человеком
Отец Николай, мы знали отца Александра, как деятельного священника: именно при нем был восстановлен знаменитый храм на Маросейке, где некогда служил московский старец святой праведный Алексей Мечев и его сын, священномученик Сергий... А какой отпечаток отец настоятель оставил после себя как человек – в частности, в вашей жизни?
Рассказ об отце Александре не стоит начинать с середины, тем более с меня. До Кленников, которые, конечно, стали центром в его служении, в его жизни был ведь и огромный 20-летний труд в Николо-Кузнецком храме. Его настоятель, отец Всеволод Шпиллер, видя деятельную натуру отца Александра, поручал ему все заботы о благолепии службы, благоукрашении храма: и ризница, и хор, и внешний ремонт, и реставрация
интерьера храма, и решение проблем с вентиляцией - все было на нем. А к 1980 году в Кузнецах заботами и молитвами о. Всеволода и о. Александра произошло небывалое для тех лет: наверное, впервые в Москве брежневского времени в храме были расписаны алтари с соблюдением православного иконописного канона. Затем отец Александр участвовал в восстановлении Данилова монастыря: первые реставраторы икон и иконописцы Данилова - его чада. Он внес свою лепту и в восстановление после пожара Покровского храма Московской Духовной Академии, в восстановление Толгского монастыря, Оптиной пустыни - везде трудились его духовные дети, всего не перечислишь...
И в то же самое время за этой активнейшей деятельностью стоял незаурядный человек, внимательный духовник. Как отец Александр лично на вас повлиял?
Вся моя жизнь в Церкви, с самого начала, связана, прежде всего, с отцом Александром: мое знакомство с христианством и православием как таковым, с Церковью и жизнью в ней. Поэтому здесь я смогу рассказать только очень бегло, неполно, с надеждой на продолжение. Отец Александр крестил меня, и я на всю жизнь запомнил этот день -1 декабря 1978 года. Именно он вскоре после нашего знакомства сказал, что я должен готовиться стать священником, - еще задолго до моего поступления в семинарию. В очень стесненных условиях 80-х годов отец Александр принял живейшее участие в моем воцерковлении, часто приглашал к себе домой, где организовал кружок иконописи и реставрации; брал с собой на дачу; приглашал в различные поездки по святым местам. С первых дней знакомства с ним стало очевидно, что пастырство - не профессия, не часть жизни, а сама жизнь, образ жизни.
Был период, когда я ему хотел задать такой вопрос: «Если бы не Вы и не Ваше участие в моей жизни, я, может быть, ничего не знал бы о Церкви или знал, но как-то не так. Нормально ли это?» Но потом понял, что именно так и должно быть: христианин постигает веру не столько через книги и цитаты, сколько через личное общение с человеком. Хотя и духовная литература, безусловно, очень важна: отец Александр всегда давал своим чадам книги, не жалея своей библиотеки, очень точно угадывая состояние и потребность конкретного человека и предлагая ему как раз то, что было нужно и этот момент.
Эта его поддержка проходила через всю жизнь его паствы и сейчас я твердо знаю: за ним мы были, как за каменной стеной. Стало видно: не всегда эта поддержка ценилась и понималась в полной мере - как зачастую бывает, только потеряв, начинаешь ценить по-настоящему то, что тебе было дано.
Теперь жизнь станет какой-то совсем другой. Однако его участие в нашей жизни будет продолжаться, но уже на другом уровне: мы будем вспоминать его, думать, как бы он на тот или иной вопрос ответил, как бы поступил в той или иной ситуации? А главное, наверное, высказал священник нашего храма, отец Владимир Колобанов: «Мы приобрели себе молитвенника на небесах».
Как вы познакомились с ним?
Меня познакомили с ним друзья, с которыми я учился рисованию в пору моей подготовки к поступлению в институт. Среди них была и духовная дочь отца Александра, впоследствии ставшая моей крестной матерью. Это Лариса Алексеевна Федянина[1], недавно тоже почившая, она всю сознательную жизнь окормлялась отцом Александром и многих привела в Церковь.
Ценность слова
В чем отец Александр для вас, как для священника, был примером?
Он заражал, по-хорошему, своей любовью к богослужению. Пожалуй, это первое, что его характеризовало и чему хотелось подражать: его любовь к красоте богослужения, знания Устава и умение свободно пользоваться богослужебными книгами, красиво строить службу - не законнически, а именно красиво, осмысленно и гармонично. Зачастую можно увидеть две крайности в священнической практике: или небрежение, или законничество, сухое и ненужное. У батюшки было как раз выявление красоты и смысла богослужения. Первые его слова, обращенные ко мне после моего рукоположения, были: «Будь строже к себе и внимательнее, снисходительнее к людям».
Диссертация отца Александра была посвящена таинству покаяния. А каким он был духовником?
У него был редкий дар, невыразимый словом, но характеризовать его можно. Не только я, но и многие люди, его знавшие, замечали присущее ему чрезвычайное немногословие при таинстве исповеди. Он призывал и тех, кто исповедуется, быть предельно краткими при исповеди и не прятаться за долгие объяснения и оправдания. Одна из наших прихожанок очень хорошо это выразила: «Человек получал очень многое от его молчания». Я это тоже чувствовал. Никаких нотаций, нравоучений, никаких долгих богословских лекций - минимум слов. Так было всегда: в течение более чем 30-ти лет моей жизни в Церкви я мог бы по пальцам пересчитать, сколько слов я слышал всякий раз во время таинства исповеди. Естественно, все они запоминались, потому что все были весомы и точны, - именно благодаря уникальному умению отца Александра высоко ценить каждое сказанное слово. Он просто молился и по одному его взгляду было все понятно... Сам он переживал, что не мог иногда выразить словом то, что чувствовал, признавался: «Я не умею говорить», но от этого его участливость была не менее очевидной.
«Главное, что у нас есть Литургия...»
Батюшка рассказывал о своем пути к вере, о воспитании, о родителях?
Я знаю, что он глубоко почитал родителей.
О своей матери отец Александр говорил так: «Я стал верующим человеком благодаря маме, благодаря обстановке в доме». Она вырастила его в голодные военные годы. И хотя он остался сиротой в 14 лет, во многом благодаря материнскому воспитанию ему удалось стать тем, кем он стал. И об этом многие говорят: удивительно, как выросший в ни чем не приметном селе в Тверской области человек стал духовником многих московских священников, московской интеллигенции и еще большего числа простых людей.
Должно быть, у отца Александра был очень твердый характер...
Да, но эта твердость, как и подобает, была внутри, а внешне он, наоборот, производил впечатление человека очень мягкого, даже ранимого.
Он заканчивал семинарию и начинал свое служение в очень непростые годы - во время хрущевских гонений на Церковь. Отец Александр что-то рассказывал об этом периоде?
Он рассказывал, что во время учебы его (как и многих Других семинаристов и студентов -исключений, наверное, не было) вызвали «в Органы» (как тогда называли КГБ) к прямо предложили сотрудничать, т.е. рассказывать об умонастроениях студентов и духовенства. Он прямо, твердо и коротко ответил, что не будет этим заниматься. И тут же услышал одно слово, как-то в сторону сказанное, но обращенное явно к нему: «Сгною!...» На что последовал его краткий ответ: «Ну что же, мы на то и идем».
На этом визит завершился, после подобных вызовов не было. Может быть, из-за простоты и твердости отца Александра - его слово было действительно по-евангельски: «да-да» или «нет-нет».
Как раз к началу его служения в храме св. Николая на Маросейке отношение к Церкви переменилось кардинально. Как к этому относился отец настоятель - с осторожностью ли, с оптимизмом? Каким было его отношение к власти?
При советской власти он нам старался не давать возможности как-то соприкасаться с этой темой, старался оградить, не вдаваться в подробности.
Хорошо вспоминал об этом на поминках отец Валентин Асмус: «Когда мы обращались к нему со многими серьезными проблемами того времени, отец Александр неизменно завершал свой ответ словами: "Главное, что у нас есть Литургия". Соразмерность оставленных, дарованных нам ценностей и переживаемых трудностей он очень хорошо чувствовал и старался напоминать об этой соразмерности вопрошавшим. Похоже, что любимым его апостольским изречением были слова апостола Павла: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за всё благодарите». Как мало кто мог искренне, от души заражать этими словами в те годы!
Но когда Церкви была дана свобода, думаю, он испытал огромное облегчение. Храм восстанавливали с воодушевлением, с надеждой, с благодарностью к государственным лидерам, которые дали Церкви возможность развития.
Отец Александр знал, что во власти сложностей много и люди там непростые. Что им очень трудно, ведь высокие государственные посты - это сложнейшее бремя. Он был далек от того, чтобы судить власть предержащих: нам дана свобода, храмы восстанавливаются, свободно совершаются службы - уже хорошо, уже за это спасибо!
Батюшка уже этим был очень заметно воодушевлен.
А к моде на Православие?..
Он так не называл поверхностное отношение к вере. Думаю, это оттого, что он во всем искал положительные стороны. С какой надеждой отец Александр очень активно крестил многих и многих людей в начале 90-х годов! Он говорил: «Ты знаешь, как много крестятся? Я просто не успеваю, с ног валюсь - так много и детей, и взрослых приходит в храм!». А все ли они верующие, все ли остаются в Церкви - это для него не было больным вопросом. «Ну что же? Пусть крестятся! Рано или поздно кто-то придет и останется в Церкви. Может быть, человек сначала и поверхностно отнесется, а потом, позже, от всей души поверит». Так что он ко всему старался относиться с надеждой и упованием.
Возрождение храма на Маросейке
Помимо восстановления храма в 90-х годах во многом благодаря отцу Александру мощи святого праведного Алексея Мечева были перенесены в эти стены. Что еще было сделано настоятелем за 19 лет его служения здесь?
Что еще было сделано? Труд священника, пастыря нельзя измерить внешней деятельностью... Отец Александр начал с собирания людей, ведь в каком бы состоянии храм не находился, самое главное - это собирание паствы. Это делалось незаметно, незримо, без давления и без каких бы то ни было эффектных жестов. Собственно, терпением, молитвой и любовью. Одним из первых событий, когда еще и храм-то передан Церкви не был, стало возвращение чудотворной Феодоровской иконы Божьей Матери, перед которой молился старец Алексей Мечев, а теперь - наша паства, о воссоздании храма. Параллельно началось, действительно, становление храма, который отец Александр очень любил. Становление его содержания и формы. Воссоздавалась «плоть» самой церкви, здание, убранство, росписи, иконы; и школа иконописи, ведущая свою историю от Марии Николаевны Соколовой (монахини Иулиании), которая здесь же начинала создавать, наверное, первую в стране в 20-м веке иконописную школу. Возрождение этих традиций произошло при нас, на наших глазах, при нашем участии!
На ваших же глазах, при отце Александре, произошла и канонизация праведного Алексея Мечева и его сына, священномученника Сергия...
Во многом именно трудами отца Александра были собраны документы для их канонизации. Еще до того, как праведный Алексей Мечев был причислен к лику святых, 
с самого начала воссоздания прихода было установлено его почитание, которое выражалось в молитвах и на литургии, и на панихидах. Как только появлялась возможность и обязательно по памятным дням мы ездили на Немецкое Введенское кладбище, где почивали останки отца Алексия задолго до их обретения и признания их святыми мощами. Благодаря стараниям отца Александра Святейшим Патриархом Алексием II было исполнено прошение о перенесении мощей св. прав. Алексея в храм, где он прослужил всю жизнь - и сейчас это одна из его главных святынь. Это в биографии отца настоятеля едва ли центральное событие. Крестный ход для перемещения из Новоспасского монастыря в наш храм мощей о. Алексея Мечева получился очень многочисленным - такое множество народа невозможно было бы собрать силой, по приказу! Это событие чрезвычайно взволновало всю верующую Москву.
Но, думаю, самое важное здесь другое: благодаря размеренности, духовной простоте и рассудительности самого отца Александра вокруг мощей сложилась точно такая же духовно трезвенная, спокойная, молитвенная обстановка: с глубокой верой, но без какой бы то ни было экзальтации. Это очень важно подчеркнуть, потому что все могло бы сложиться иначе: бывает, что святыня становится источником какого-то нездорового ажиотажа, так называемого кликушества.
Трезвенное, спокойное, благоговейное отношение к святыне, к святым, к духовной атмосфере в храме было еще одной особенностью пастырства отца Александра. Умение придерживаться «золотой середины» - не компромисса, не чего-то средненького в низменном смысле - идти «царским» путем, не впадая в крайности и сохраняя постоянное внимание к себе.
Способность не оттолкнуть непростых людей
У святых Алексея и Сергия Мечевых был очень сплоченный приход. Отцу Александру удалось продолжить эти традиции, сохранить некую преемственность?
В каком-то смысле, безусловно, да. Тем более что отец Александр окормлял остающихся в живых членов «мечевской» общины, которые с открытием храма на Маросейке, естественно, стали частью этого прихода. Традиция, безусловно, имеет продолжение. Только тут надо вот что иметь в виду: отец Александр никогда не старался ни на кого быть похожим и сам всегда учил избегать механического копирования каких бы то ни было внешних форм. Этому же, кстати, поучали святой праведный Алексей и священномученник Сергий Мечевы. Сами-то они какие разные были, непохожие друг на друга, и этим самым показывали ненужность формального фотографического копирования. Этого же придерживался и отец Александр.
Между о. Алексеем, о. Сергием и о.Александром был и архимандрит Борис (Холчев), который также служил в храме на Маросейке. Именно он и познакомил с «мечевской» общиной, ее традициями, обычаями нашего настоятеля, тогда еще солдата Советской Армии. И отец Борис был непохож на о. Алексия и о. Сергия: он имел свой духовный и пастырский опыт, хотя, безусловно, в самом главном заимствованный у этих святых людей.
Позже духовниками отца Александра были и отец Всеволод Шпиллер, и отец Павел Троицкий - выдающиеся люди, каждый из которых был неповторим. И отец Александр в свою очередь оставался самим собой.
Это учит и нас подражать в самом главном - в глубине веры, в простоте и внимании, близости к людям. Близости не в смысле приспособления и опускания до страстного устроения того или иного человека. Наоборот, должно происходить его взращикшие, восхождение к жизни по вере, что в свою очередь, конечно, исходит из собственной глубокой веры духовника. Это сущностные моменты, которые и делают служение священника подлинным.
Как правило, такая внимательность и простота притягивает людей. Вокруг отца Александра сложился большой приход?
Нельзя сказать, что наш приход один из самых крупных в Москве - он характерен не численностью. Он очень непростой - я думаю, это существенная его характеристика. Нельзя сказать, что община состоит из идеальных людей, у которых нет проблем. Это говорит о том, что наш настоятель был способен и призван брать к себе людей очень разнообразных, непростых, обожженных проблемами. И обладал способностью не оттолкнуть таких людей.
Такая разная паства
Бывает, что священники берут на себя, например, молодежное служение или, скажем, более склонны духовно окормлять зрелых людей, или работать с детьми. А отцу Александру что было ближе?
Он был наставником совершенно разных людей. Это еще одна характерная особенность его прихода: здесь собрались верующие абсолютно всех возрастов. Старики и старушки, глядя на которых трудно представить, как они сюда добираются, - иные едут на Маросейку за тридевять земель; люди среднего возраста, как правило, очень занятые, загруженные массой проблем и забот; молодежь, которую не так часто вообще в храме можно встретить; мамы с маленькими детьми. Отец Александр старался создавать условия и для малышей: после богослужения дети и мамы могут посидеть, попить чаю, отдохнуть, побеседовать. У нас появилась и детская иконописная школа, где дошкольники и дети младшего школьного возраста могут приобщаться к культуре православной иконы. Приход состоит из верующих не только всех возрастов, но и самых разных занятий. Среди прихожан много художников. В последнее время, так почему-то сложилось, много «киношников», окончивших ВГИК и работающих в кинематографе. Много преподавателей средней и высшей школы.
Как сказала одна наша прихожанка, это приход городских низов. Я бы не стал так обобщать - это не вполне точно: есть люди совсем не из низов. Просто их всегда меньше, да и потом они незаметны и не стараются выделиться: люди с университетским образованием, кандидаты наук, полковники, профессора работают в храме пономарями, чтецами, уборщицами, готовят еду...
Отец настоятель устраивал, например, какие-то совместные паломнические поездки?
Да, он сам очень любил путешествовать. С давних пор, сколько я его знаю, как только выпадет отпуск или несколько выходных дней, он обязательно куда-то старался съездить. Большей частью путешествовал по монастырям, по немногочисленным открытым тогда, в советское время: бывал в Печорах, в Пюхтицах, в Троице-Сергиевой Лавре, в пустыньке у отца Тавриона Батозского...Позже он очень полюбил и Афон, и Святую Землю, и путешествия по Волге на теплоходе, и русский Север. Конечно, брал, по возможности, паству с собой во многие поездки. Сам побывал и в Америке, и во Франции. Так что сейчас его знают и о нем молятся далеко за пределами России. Отец Александр очень болел о разделении Русской Церкви и ее зарубежной части и старался делать все, что в его силах, для преодоления этого разделения.
Отец Николай, намерены ли вы, ваш приход, проводить вечера памяти отца Александра?
Я уверен, что это обязательно нужно сделать. Но тут не стоит торопиться, нужно дать хоть как-то «отстояться» впечатлениям. По-человечески понятно, что все мы сейчас если не подавлены, то потрясены. После 40 дней, думаю, это наш долг - устроить вечер, даже, быть может, и не один. Точно так же в свое время устраивались вечера памяти отца Всеволода Шпиллера, не прерывающиеся до сих пор, а просто перешедшие в другую форму: люди рассказывают друг другу уже о чадах отца Всеволода. Среди них, кстати, прихожанка нашего храма Ирина Васильевна Ватагина[2], окормлявшаяся после кончины о.Всеволода у отца Александра,
Другое дело, что тут материя тонкая, трудно выразимая словом. Опять же отнюдь не многословием должен передаваться образ нашего настоятеля и наставника - светлый, яркий - именно в силу его сокровенности. Нужно будет еще внимательней, точнее и серьезнее подбирать верные слова, чтобы говорить о нем.
Подобные встречи паствы в память об ушедших пастырях поддерживаются годами, десятилетиями, и я думаю, надеюсь, что людям будет, что вспомнить и рассказать и об отце Александре.
Беседовала Валерия Посашко.
[1] Лариса Алексеевна Федянина (1948-2006) - руководитель школы иконописи при храме св.Николая в Кленниках, профессиональная художница и педагог, более сорока лет преподававшая черчение, рисование.
[2] Ирина Васильевна Ватагина (1924 - 2007) - художница, иконописец, реставратор икон высшей категории. После окончания Суриковского института несколько лет работала в Троице-Сергиевой лавре под руководством Марии Николаевны Соколовой (монахини Иулиании), потом 15 лет - в Центральном музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева реставратором икон. Преподавала иконопись в Православном Свято-Тихоновском Гуманитарном Университете и в иконописной школе храма святителя Николая в Кленниках.
