Иеродиакон Иларион (Бабышев) (06.05.1951 г. - 01.10.2007 г.)
Здесь, в Николо-Берлюковской пустыни, на древнем монастырском кладбище, под сенью корабельных сосен, упокоился иеродиакон Иларион (Бабышев) - человек, о котором можно сказать словами Лермонтова: «И Божьей рати лучший воин, он был с безоблачным челом <...> всегда небес достоин перед людьми и Божеством».
Сегодня мы расскажем о нем то, что знаем, и так, как сможем. Сможем, наверное, не очень связно - до сих пор не прошла боль от безвременной утраты, да и жизнь монаха - тайна великая...
Будущий иеродиакон Иларион (в миру Владимир) родился в 1951 году в Москве в семье военного журналиста Андрея Гавриловича Бабышева и его супруги, детского врача Марты (во святом крещении Марфы) Васильевны. Володя был старшим ребенком в семье. Младший, Евгений, избрал стезю офицера.
Детские годы Володи прошли на Большой Бронной улице, но вскоре семья переехала в район ВДНХ и поселилась в высоком доме на пересечении проспекта Мира и улицы Космонавтов. Окна квартиры выходили на храм Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском. В этом храме и началось воцерковление отрока.
После окончания школы Владимир поступил в морское училище в Кронштадте, которое по болезни не окончил, однако на всю жизнь у него осталась «морская» походка враскачку.
Как он обратился к Богу, еще в юности решив избрать иноческий путь, - осталось неизвестным. Знаем только, что позже отец Иларион с благодарностью вспоминал неведомых миру пожилых монахинь, убиравших в Тихвинском храме, их нелицемерную веру, молитвенность и мудрые советы...
Несколько лет Владимир жил с пустынниками в горах Кавказа (это было в те времена, когда на Сухумском вокзале, как рассказывал отец Иларион, за «преступное бродяжничество» могли задержать всякого бородатого человека). С большой теплотой вспоминал он обитавших там подвижников.
Вернувшись с Кавказа, Владимир поступил в Псково-Печерский монастырь, где наместником тогда был знаменитый отец Алипий (Воронов). В Печерах в то время подвизались отец Серафим, отец Анатолий, отец Афиноген и другие монахи, исполненные великой верой и подлинной любовью. У них то и учился молодой послушник искусству иноческого подвига. Особенно близок ему по духу, по творческому и светлому восприятию жизни отец Алипий...
Однажды Владимир познакомился с игуменом Павлом, служившим на одном из приходов Псковской области. Тот пригласил молодого послушника к себе, постриг его в рясофор. В мантию Владимира постригли в Псково-Печерском монастыре (с именем Иларион - в честь преподобного Илариона Псковоезерского, Гдовского) вместе с будущим известным иконописцем архимандритом Зиноном (Теодором). От пострига принимал Илариона ставший его духовным отцом великий подвижник нашего времени архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Рукополагал во диакона митрополит Псковский Иоанн (Разумов), о котором отец Иларион тоже часто вспоминал - с большим умилением, называя владыку Иоанном Милостивым.
Приходская церковь, в которой служил отец Иларион, находилась в селе Белое Дедовичского района Псковской области. Красивая природа, трудолюбивые спокойные люди. Впоследствии отец иеродиакон мечтал окончить свои дни именно на Псковщине. То и дело в его речи звучало: «Как говорят на Псковщине», «Этот подрясник у меня с псковских времен» и тому подобное. Живя там, он много паломничал - и по приходам области, и в Жировицы, и в Почаев, и в Киев, и в монастыри Вильнюса. Особое впечатление на него произвели Валаам (бывший тогда в запустении, но сохранявший благодатную тишину и красоту) и Рижская пустынь, светлое радостное служение в которой архимандрита Тавриона (Батозского) осталось для отца Илариона путеводной звездой на всю жизнь.
Пути Господни неисповедимы. Обстоятельства сложились так, что отец Иларион попросил о переводе в Московскую епархию. Назначение он получил в Богоявленский храм в Коломне - единственный действующий тогда в этом городе. Затем, выйдя за штат по болезни (особенно мучила его болезнь ног, начавшаяся еще на Кавказе), вернулся в Москву, где стал бывать на службах в храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке.
На Маросейке он сразу обратил на себя внимание. Стоял всегда у входных дверей сосредоточенный, высокий, красивый, в неизменной зеленой ветровке. Приступая к святому причастию, естественно, называл свое имя - так открылось, что он иеродиакон. Настоятель храма протоиерей Александр Куликов говорит: «Позовите его, может, он будет у нас служить». Состоялось знакомство. Отец Иларион с радостью согласился и стал (с разрешения священноначалия) служить на Маросейке, оставаясь по-прежнему за штатом. Это произошло в 1994 году.
Удивительно гармоничной личностью был иеродиакон Иларион. Физически мощный, но без грубости. Благочестивый, но без ханжества. Умный, но без мудрствования. Любил пошутить, но не было в нем пошлой «шутейности». Одна сторона уравновешивала другую, и все грани его натуры, как у алмаза, являли благолепное единство - сплав чисто человеческой красоты и богатых природных дарований, облагороженных постоянной работой над собой.
Он много читал, интересовался буддизмом, даосизмом, культурой Востока. На книжных полках над его узким ложем Гимны преподобного Симеона Нового Богослова соседствовали с сочинениями Платона, а жизнеописания подвижников благочестия - со светскими мемуарами. Все вмещала его широкая душа, и все это служило одной цели - повсюду видеть отблеск Истины и знаки Промысла Божия...
Внешний облик отца Илариона был отмечен печатью изящества, аристократизма даже, чему неотъемлемо присущи деликатность, вежливость, чрезвычайная аккуратность и опрятность. Он с избытком наделен был подлинной статью - статью монаха-богатыря, столь любезной русскому сердцу. И вера его была радостной, жизнеутверждающей, не вычитанной из книг или принятой под гнетом тех или иных жизненных обстоятельств, а поистине свыше ниспосланной.
Иеродиакон Иларион всегда старался «ходить пред Богом». Весело пошутит, смотришь - через минуту уже «тянет четку». В одной из книг его рукой подчеркнуты слова: «Монах отказывается от всего, чтобы ничего не стояло между ним и Богом». Но, отказавшись от всего, отец Иларион все приобрел: и старики любили с ним «толковать», и мальчишки увлеченно играли на церковном дворе в снежки зимой и в бадминтон летом с высоким человеком в черном подряснике.
Он вообще старался поддерживать хорошую физическую форму, ходил в Сокольнический парк упражняться на снарядах и с какой-то бережной заботливостью говорил о пятидесятилетних Андрюшах и Петеньках - своих товарищах по спортивным занятиям.
Круг его знакомств был широк и весьма разнообразен, и со всяким он находил общие темы для разговора. Люди дорожили знакомством с ним, тянулись к нему.
И вот - операция, вторая. Временное улучшение, заставившее всех облегченно вздохнуть. Затем снова болезнь и кончина...
Трудно представить, что нет уже с нами этого могучего доброго человека. Неужели никогда больше не ощутить рукопожатия десницы, ребром ладони разбивавшей кирпичи, не услышать вновь его неповторимый баритон (отец иеродиакон не обладал музыкальным слухом, не имел особенно красивого голоса, что обычно почитается внешним достоинством диаконского искусства, но у него был тот самый «непрофессионализм», который так драгоценен при храмовом богослужении)?
И невольно задаешься вопросом: почему Господь забрал от нас отца Илариона в расцвете сил, когда, казалось, еще так много добра, тепла и света он мог даровать окружающим? Ответ слышится в словах Божиих, реченных через ветхозаветного пророка: «Мои мысли выше мыслей ваших и Мои пути выше путей ваших». И не сам ли иеродиакон Иларион всю жизнь желал, чтобы «ничто не стояло между ним и Богом»? Теперь это его пожелание исполнилось.
И еще. В конце лета минувшего года, чувствуя, видимо, приближение кончины, иеродиакон Иларион приехал в Берлюки к игумену Евмению. Они долго беседовали. Настоятель принял решение отозваться на просьбу отца Илариона и принять его в число братии. Не успел.
Мы же зададимся вопросом: почему именно Берлюки, ведь он так любил Псковщину? Что сокрыто здесь? Одно знаем точно: на старом монастырском кладбище, где всегда хоронили только монашествующих, погребение иеродиакона Илариона стало первым в современной действительности обители. Так сам Господь включил его в списки насельников Николо-Берлюковской пустыни.
Вечная тебе память, дорогой отец Иларион!
Статья перепечатана из журнала "Московский журнал" № 1 2008 года
