Третьего апреля кончил свой земной путь Алексей Дмитриевич Червяков. Он успел за 59 лет жизни то, что составляет сущность современного делания, по определению о. Валериана Кречетова, известного проповедника. Это сохранение и передача национальной духовной традиции народу России, который был в течение многих десятилетий от традиции отторгнут.
Передача традиции не означает механическое перенесение старого в новые условия жизни, что, тем не менее, происходит зачастую в современном образовании, в науке, в культуре.
Передача традиции означает ее реализацию, а, следовательно, и ее творческое развитие в современных, очень не простых, иногда по-земному безнадежных обстоятельствах.
Именно этому уже с юности было посвящено служение Алексея Дмитриевича Червякова. Оно охватило и науку, и образование, и культуру, и сферу человеческих отношений, всегда осознаваемых им как совместное предстояние перед Творцом.

Алексей Дмитриевич работал в самых разных гуманитарных областях, о чем красноречиво свидетельствует перечень его «присутственных мест»: многие годы в Российской Государственной библиотеке (сначала в Музее книги, потом - в Отделе рукописей), далее - Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева, потом - в «Московском журнале», наконец в Психологическом Институте РАО. Места «присутствия» становились для него местами служения. Везде, где ему приходилось «присутствовать», им было сделано очень многое, то, что сейчас еще пока до конца не поддается не только осмыслению, но и просто научному описанию из-за глубины и неисчерпаемости его «присутствием» созданного.

Но в неисчерпаемом очевидна общая направленность всего наследия А. Д. Червякова. Это обретение вневременных вечных смыслов во временном, историческом бытии нации.
Сегодня я остановлюсь только на двух направлениях его делания, в которых, тем не менее, было сконцентрировано главное в силу их предмета.
Это развитие современного образования и гуманитарной науки, неизбежно ставящих вопрос о человеке.

Алексей Дмитриевич был одним из главных основателей и работников программы «Образование как механизм формирования духовно- нравственной культуры общества», которая стала не маргинальной, осуществлявшей себя в отдельном учебном заведении, приходе, но государственной, реализованной в рамках ЦРО РАО под научным руководством академика В. В. Рубцова, председателя ЦРО РАО (1994 - 2002).
Одна из главных и уникальных для сегодняшнего времени особенностей этой программы заключалась в том, что в ней исторически традиционное духовно-нравственное (а, следовательно, православное) содержание образования должно реализовываться в общегосударственном пространстве, что, конечно, было сопряжено с видимой и невидимой бранью на всех уровнях: научном, административном, культурном, общественном. Возвращение духовно-нравственного многовекового содержания национальной духовной традиции - необходимое условие дальнейшего развития отечественного образования и науки на современном этапе, и оно не может не быть делом общим, государственным, тем, что сейчас стали называть «национальным проектом».

Именно это уже в начале 1990-х гг. прекрасно было осознано Алексеем Дмитриевичем.
Следующая особенность этой программы заключалось в ее уникальном содержании, собственно и определившем ее общегосударственную и историческую значимость.
Для того, чтобы это иерархически выстроенное содержание раскрыть в коротком сообщении хотя бы в основном, начну с главного, составляющего доминанту этого направления, методологию, реализованную на разных уровнях.

«Свидетельство святости мира Божьего» (А. Д. Червяков), раскрытие в творении Творца - именно такое апостольское служение было определяющим для отечественной традиции жизни и социального, научного, государственного устроения.
«Свидетельство святости Божьего мира» — этот принцип не был красивой, далекой от жизни формулой, он лег у А. Д. Червякова в основу содержания разных дисциплин, преподаваемых в разных регионах, разных общеобразовательных учреждениях.

Эту разность объединяло общее возвращение «вневременного духовно-нравственного содержания» (А. Д. Червяков) как предметам гуманитарного цикла, так и самим принципам педагогического образования. Так учитель в процессе преподавания занимается не самореализацией, а становится свидетелем о Творце и его творении. Это свидетельство востребует в самом учащем и учащемся предстояние Богу, Творцу, а следовательно и творческое начало, онтологически к Нему восходящее.

А. Д. Червяковым и В. В. Рубцовым была создана концепция «Школьное образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества и как институт социальной защиты детства». В ней традиционные принципы отечественной педагогики нашли свое развитие для современного образовательного пространства.
Одна из особенностей этой концепции заключается в единстве базового и дополнительного образования. Знания, получаемые при изучении базовых дисциплин, должны найти свое творческое применение во внеурочное время, что способствует устроению целостного образа человека, для которого характерно единство знания и его практической деятельности, знания и жизни. Интеграция базового и дополнительного образования формирует уклад жизни, в котором вневременное, вечное содержание обретает свое реальное, временное и пространственное воплощение.
Свидетельство о Божием мире, предстояние Творцу неразрывно связаны с творческим служением в историко-социальном пространстве, служением, определяющим уклад национальной жизни. Таким образом, интеграция базового и дополнительного образования способствует развитию его социально-укладной составляющей, формирует целостный образ человека, в котором органичны слово и дело, творчество и поступок.

Предстояние Вечному востребует земное служение, наполненное вневременным смыслом. Именно в таком диалектическом единстве временного и Вечного развивалась национальная духовная традиция и именно эта особенность ложится в основу образовательных концепций А. Д. Червякова. Социально-укладная составляющая образования в его концепции связана и с особой ролью предметов родиноведческого (краеведческого) цикла. Изучение уклада жизни того края, где живет ребенок, обращение его к истории родного места, востребует в нем «два чувства», по слову классика, формирующих «сердце»: «любовь к родному пепелищу», «любовь к отеческим гробам».

В рамках этой образовательной концепции разрабатывалось содержание гуманитарного образования для школ, ВУЗов, средних педагогических учебных заведений разных регионов.
Развитие содержания гуманитарного образования было связано в работе Алексея Дмитриевича с постановкой и разработкой чисто научных фундаментальных вопросов, назревших в современной филологии. Историческое осмысление русской литературы, ее изучение в контексте национальной духовной традиции - именно этот принцип был положен в основу анализа художественных произведений и определил одно из главных направлений гуманитарной научной программы А. Д. Червякова. В центре ее встал вопрос о национальной поэтике русской литературы, актуальный как для науки, так и для образования, прозвучавший как проблема еще в трудах Д. С. Лихачева и до сих пор составляющий проблему.

Разрабатывая эту тему вместе с группой филологов, А. Д. Червяков наметил основные ключевые вопросы и ответы на них.
Прежде всего, по-новому был определен объект изучения русской национальной поэтики. Это русская словесность. Выделение такой категории связано с древнерусской книжной традицией, во многом определившей и развитие национальной поэтики в 19-м, 20-м вв. Русская словесность включает в себя произведения самых разных жанров, не только художественных, но и духовных, исторических, жанров душеполезной литературы, занимающих особое место в ХІХ-м столетии. В древнерусской литературе, как известно, не было разделения на художественную, духовную, историческую. Произведения этих родов литературы - точнее словесности, составляли определенный ансамбль, входивший в книгу как особую еди-ницу, отразившую своеобразие отечественной культуры.
Единство взаимопроникновения слова духовного, художественного, исторического определяло развитие национального уклада и национальной поэтики. Действительно, если обратиться к рукописным сборникам не только 19-го, но и 20-го столетия, отражающим отечественное восприятие, сознание, то мы увидим здесь и выписки из святых отцов, и произведения русской классики, и исторические заметки. Художественное слово включено в общий поток отечественного слова, получивший название «русской словесности».

Именно такой экспериментальный курс «Русская словесность» под руководством А. Д. Червякова был разработан нами для Московской Городской Учительской Семинарии.
Изучаемые произведения были отобраны здесь по определенному принципу. Прежде всего, мы пытались определить тот круг чтения (не случайно альтернативное название курса было «Круг чтения»), который бытовал, был востребован не только в дворянской, интеллигентской среде, но и среде купеческой, крестьянской, шире - народной. И это были не только произведения русской классической литературы, но и жанры душеполезного чтения (19 в.), письма (в частности, оптинских старцев 19, 20 вв.), мемуарная литература (20 в.) и т. д. Этот жанровый ансамбль русского слова, русской словесности при всем его разнообразии имел устойчивую общность, которая была связана с характером образа, его поэтикой и соответственно с определенным кругом тем, волнующих на протяжении веков русский народ.
Таким образом, объект исследования - русская словесность в единстве художественных и, условно говоря, нехудожественных жанров - выводил к проблеме образа в русской национальной поэтике — еще одно направление филологических исследований А. Д. Червякова.

Развитие национальной русской поэтики во многом определяется особым типом образа - образа Божьего в искусстве, словесности. Он характеризуется определенными особенностями, сформированными в храмовом пространстве и очевидными в древнерусском искусстве. Это единство слова, изображения и музыки. Единство слова и изображения обусловлено самим развитием исторической жизни, наступлением христианской эры Боговоплощения, вследствие чего «человек видит телесными глазами исполнение... Провидения - Бога во плоти» (Л. A. Успенский). В храмовом пространстве слово (молитва), изображение (икона) едины, и это единство определяет своеобразие словесного образа национальной поэтики.

В связи с этим на кафедре православной педагогики филологического факультета Тольяттинского государственного университета, организованной Алексеем Дмитриевичем, под его руководством разрабатывался теоретический курс «Иконология (изображение и слово)». Он должен помочь студентам соотнести «литературные и изобразительные образы, не ограничиваясь рамками формального анализа, через познание содержания художественной формы, имеющей в русской литературе единую духовно- нравственную основу», - как было отмечено в концепции кафедры православной педагогики ТФ СГПУ, также составленной А. Д. Червяковым.

Единство словесного и изобразительного образа как одна из характерных особенностей национальной поэтики определило и развитие еще двух направлений образовательной и научной деятельности А. Д. Червякова.

Под его руководством происходило изучение древнерусского письма, древнерусской буквицы и разработка образовательных программ по каллиграфии.
Слово в древнерусской письменности — единый графический образ. Отсюда изображение букв было тесно связано со смыслом, их написание имело и имеет символическое значение, что было характерно не только для церковнославянской азбуки, но и определило дальнейшее развитие отечественной графики в XX столетии. Это А. Д. Червяков очень тонко чувствовал в работах современных выдающихся художников-графиков. Развитию национальной традиции графем древнерусских письменных текстов А. Д.Червяков придавал очень большое значение. Благодаря ей сохраняется одно из основных качеств отечественного мировосприятия - единство слова и формы, слова и его воплощения, наконец, слова и дела, свидетельствующих о Боговоплощении.
С вопросами национальной поэтики непосредственно связана концепция книжных жанров и книги как единицы национальной культуры, сформулированная А. Д. Червяковым. Его многолетняя работа в РГБ (в Музее книги и Отделе рукописей), превосходное знание древнерусской книги, книги старопечатной, наконец, книги 19-20 вв. легли в основу его теоретических положений.
Не всякая книга является единицей национальной культуры, обуславливающей особенности национальной поэтики русской литературы. Поэтому и далеко не всякое литературное сочинение может быть книжным.

Алексей Дмитриевич указал основополагающие критерии книги и сочинения-книги, формирующие особенности книжных жанров в отечественной культурной традиции. Приведу здесь только некоторые из них.
1. «Сочинение-книга всегда свидетельствует о присутствии в мире того начала, которое объединяет автора (авторов), читателей, общество с тем, что их окружает. Это единство обеспечивает присутствие в книге вневременного духовно-нравственного содержания, свидетельствующего о смысле жизни. Доминанта полагается не на биографическое, а на вневременное, на Того, Который и есть искомый Заслуженный Собеседник».

2. Книга уже независима от присутствия автора, она «способна к самостоятельному функционированию в жизни отдельного человека, народа, общества. При этом книга и литературное сочинение, соответствующее книжному жанру, должно стать явлением не маргинальным, а ноуменальным».

3. Поэтика книги отражает основную особенность национальной поэтики: в ней «текст литературный и изобразительный представлен в том историко-культурном единстве, которое задано самой жизнью». Последняя формулировка взята мною из предисловия А. Д. Червякова к современной рукописной книге «Письма с войны» (1941-1945 гг.) художника Л. А. Городского, составленной, сделанной его дочерьми Т. Л. и М. Л. Городскими под руководством А. Д. Червякова.

Теоретические положения А. Д. Червякова о национальных особенностях образа, слова, книги, книжных жанров вытекали из глубокого погружения в отечественную традицию, в частности, из многолетней обработки архивных материалов. К примеру, архив Московской Духовной Академии, Оптиной пустыни прошли через его руки, именно ему современные исследователи обязаны за их описание, атрибуцию, без которых было бы невозможно обращение к этим источникам).

Жизнь в традиции помогала А. Д. Червякову увидеть ее проявление, неумирание и в настоящем. Так, упоминаемый нами рукописный сборник «Письма с войны» представляет собой уникальный опыт создания книги, несущей «традиции древнерусского книжного делания» (А. Д. Червяков), в котором вневременное содержание едино со словом и изобразительным рядом, и это единство восходит к миру, единому в Творце.

На основании писем с войны художника Л. A. Городского к своим маленьким дочерям была создана книга, в которой рисунок, текст, графемы образуют единый ансамбль, пронизанный отеческой любовью.
Алексей Дмитриевич придавал большое значение сохранению древнерусской книжной традиции в современной культуре. Она способствует постижению национальной поэтики, так как древнерусская книга задает ее определенный алгоритм. И этот опыт создания книги, сохраняющей древнерусские книжные традиции, был осуществлен А. Д. Червяковым и сестрами Т. Л. и M. Л. Городскими уже на исходе XX столетия.

Прошлое не было для Алексея Дмитриевича какой-то суммой знаний, мертвой системой, узнанной из современных информационных ресурсов. Прошлое было для него вечно живым настоящим. Знание о нем он черпал из жизни старых московских улиц, церквей, людей, лично помнящих и сохраняющих вечную память о том, что вечно и вневременно. Архитектор Барановский, хранитель Москвы, Н. А. Павлович, хранительница Оптиной пустыни, Е. В. Апушкина, одна из хранительниц церковной московской традиции XX столетия - далеко не полный перечень лиц, передавших ему в общении и совместной работе вечное в настоящем.

Личное живое постижение отечественной истории помогало увидеть и сохранить ее живой в современном мире, даже тогда, когда мир отвергал своего Творца. Поэтому А. Д. Червяков был не только блестящим теоретиком, но и практиком. Именно в современном образовательном пространстве им были организованы учебные заведения, которые основывались на разработанных им образовательных концепциях и программах. Это Московская Городская учительская семинария и кафедра православной педагогики филологического факультета Тольяттинского филиала Самарского государственногоо педагогического университета.

Учебные программы, созданные под руководством А. Д. Червякова, с его же активным участием были внедрены в Ярославском крае, Белоруссии, Петербурге, Москве, Костроме.
Занимаясь действительно глобальным, А. Д. Червяков при этом видел частные человеческие судьбы, детские лица. Так, работая в детском доме г. Серпухова, Алексей Дмитриевич сумел увидеть боль девочки-сироты, чей брат был отдан в Америку. Его видение родило особый поступок, где небесное обретало земную действительность. Он попросил сшить этой девочке куклу с одеждой и так, чтобы каждый стежок делали с молитвой, желательно монахини. Такие люди нашлись, кукла, согретая молитвой, несла тепло потом не только этой сироте, и обыденное, ставшее святым, разрушило бездомье детского дома.
Личное внедрение программы, личное общение при этом было всегда направлено на совместное предстояние перед Вечным. Поэтому те реальные, фундаментальные смыслы отечественного образования и науки, открытые Алексеем Дмитриевичем, конечно, были, есть и будут очень значимы. Но они важны не сами по себе, а как пути, ведущие к совместной встрече во Христе и со Христом.
«Вечное свободно ищет вечного» - приводил Алексей Дмитриевич философское кредо Льва Михайловича Лопатина, философа, психолога конца XIX - начала XX в., над изданием которого он работал.
Эти слова в полной мере выражают и все то, что делал Алексей Дмитриевич, и все то, к чему он всегда вечно стремился и вел за собой других.

В юности он прекрасно писал красками. И один из постоянных мотивов его этюдов был связан с попыткой передать свет в темном месте, вечером, на улицах города. Дальнейшая его жизнь была посвящена тому же. Только уже не на холсте, а в самой реальности он передавал Свет Христов и служил «Художнику Предивному, всея твари Украсителю» (слова из Акафиста Иисусу Сладчайшему, не раз им вспоминаемые). В статье, посвященной памяти своего учителя, Алексей Дмитриевич писал: «Он не умер в тот октябрьский день, а ушел далеко вперед по лесной дороге, перекинув ремень этюдника через плечо. Сердце не болело, и можно было идти все дальше и дальше по затихшему осеннему лесу. О таких было сказано: "Он землю родную яко жену возлюбил. И скорбь ее слышит и нечто чует о ней..." Не многим это дано».
Так же, как его учитель, возлюбивший землю как жену, и он не умер, а ушел по лесной дороге далеко вперед, перекинув ремень этюдника через плечо... К Художнику Предивному, всея твари Украсителю, исполнив служение Ему на земле. 

Статья перепечатана из альманаха "Духовные начала русского искусства и образования"
Автор статьи Т. И. Радомская.