Алексей Семенович Россаль-Воронов (1921-2008) – известный художник, иконописец, прихожанин храма святителя Николая в Кленниках. Пришел он на Маросейку по благословению архимандрита Бориса (Холчева).Начнем наш рассказ об этом замечательном человеке словами его дочери Вероники Алексеевны : «Рано утром 21 января 2008 года от нас ушел Алексей Семенович Россалъ-Воронов, наш дорогой отец и мой большой друг! На отпевании протоиерей о. Владимир Переслегин сказал: «С уверенностью можно сказать – от нас ушел праведник!» Насколько это возможно в наше время.
По продолжительности и разнообразию жизненный путь Алексея Семеновича представляет собой целую эпоху, и его профессиональный и жизненный опыт, я верю, несут в себе большую ценность для последующих поколений православных русских людей.»
Жизнь Алексея Семеновича вместила почти девять десятилетий. Бесспорно, нам есть чему поучиться у него!
Алексей Семенович любил говорить о том, как важно для человека уметь видеть в течении и обстоятельствах жизни Промысел Божий. Попробуем же и мы его разглядеть в долгом и непростом жизненном пути Мастера…
Детство, юные годы. Херсонская область- Москва
Алексей Семенович родился 30 марта 1921 года, в день памяти Алексия Человека Божия, на Украине - в городе Ананьеве Херсонской области. Там жили родители его отца, Семена Алексеевича Россаля. Проснувшись после родов, мать - Виктория Оттоновна - нашла под подушкой небольшую икону Божией Матери «Козельщанская», особенно почитаемую в тех краях. Кто положил образок под подушку, осталось неизвестным. С тех пор эта икона является семейной святыней.
Из Ананьева семья перебралась в Москву. Здесь Алексей начал учиться в школе. Жили они в Большом Овчинниковском переулке, в Замоскворечье. Путь в школу пролегал мимо храма. Лека (так звали Алексея в детстве) заходил туда, переставлял свечи на каноне. В школе учительница говорила детям, что храмы открыты, пока не умерли последние старушки. Возвращаясь домой, он рассказывал матери, что когда последняя старушка умрет, храмы закроют! «Я и не думал», - говорил Алексей Семенович – «что когда-нибудь и я состарюсь!» Вспоминал, что мать водила его в церковь и была человеком верующим. «При мысли о Боге внутри я всегда сохранял тепло».
Вспоминал он и посещения Храма Христа Спасителя. Они с матерью любили гулять в саду вокруг храма, собирали там яблоки-ранетки, из которых варили варенье.
В декабре 1930 года Семен Алексеевич был арестован. Алексей Семенович рассказывал, как выстаивал длинные очереди в Бутырской тюрьме, принося отцу передачи. Мать работала гримером в Большом театре, кормила семью. Заниматься воспитанием сына ей было некогда, мальчик был предоставлен самому себе; у него появились друзья - воры. В их «вольном» образе жизни подростку виделась особая романтика. Во дворе дома жила семья Холмогоровых. Взрослые сыновья работали водителями в кремлевском гараже, а машины оставляли во дворе, приезжая обедать. По тогдашнему времени и полюбоваться–то сверкающим авто было настоящей удачей! Снискать расположение шоферов, конечно, было предметом особого престижа.
Единственно, что спасало, хранило душу отрока от огрубения при таком окружении – по его словам, он «всегда и везде рисовал, и это было потребностью».
Переезд из Москвы в Среднюю Азию
Семена Алексеевича выслали на Урал, в Магнитогорск, на строительство металлургического комбината. Жена и сын последовали за ним. К середине 1930-х годов семья обосновалась в Средней Азии, в Самарканде. Туда многие устремлялись из европейской части России в поисках более сытой, спокойной жизни. Там позволяли жить и работать ссыльным, что было очень важно. Отец смог устроиться счетоводом в строительную контору, а мать - секретарем-машинисткой.
Алексей поступил в Самаркандское Художественное Училище, в котором преподавали сосланные из Москвы и Петербурга педагоги. В их числе был известный художник Роберт Фальк, когда-то в молодые годы бывавший у старца Алексия Мечева на Маросейке.
В этом училище Алексей Семенович приобрел классическое художественное образование. Учиться ему всегда было легко, по специальным дисциплинам он получал отличные оценки.
Военные годы. Лагерь. Отец Борис Холчев
Началась война. Считая себя настоящим мужчиной, Алексей ушел добровольцем на фронт. Далее последовал самый драматичный период в его жизни - отголосок беспризорного детства. Словно не слыша матери, умолявшей его не общаться с сомнительными и опасными людьми, окружавшими его в армии, Алексей попал под суд и получил срок - 10 лет лагерей.
По словам историка Игоря Гарькавого, записавшего его воспоминания, Алексей Семенович никогда не отказывался от этого периода своей жизни, и здесь прослеживая Промысел Божий о себе. В лагерях Алексей находился с 1943 по 1951 годы. В военные годы он неоднократно просился на фронт в штрафбат, но в этом было отказано. Видимо, Господь хранил его для будущих свершений.
Конечно, проведенные в неволе годы не могли не повлиять на Алексея, но уроки, полученные там, не разрушили личность молодого человека. Напротив, именно в тюрьме и лагере, по словам Алексея Семеновича, началось его превращение в мыслящего православного христианина. 
Пришло желание учиться, он начал много читать. По милости Божией, эти годы были не столь уж тяжелы для него. А. С. Россаль-Воронову довелось в лагере встретиться с людьми, от которых он много нового узнал, многому хорошему научился. Судьбу его облегчали и полученные от Господа таланты – рисование, открытость характера и любовь к людям. Он работал художником; было отдельное помещение для жизни и работы. Алексей легко приобретал друзей. Мог и помогать другим заключенным, привлекая их для помощи в работе.
Был еще один жизнеутверждающий источник сил и вдохновения. В Самарканде его верно ждала любимая девушка, Надежда Алексеевна Егорова. Они встретились в ранней юности, когда ей было лишь 14, а ему – 17 лет, и ждать Алексея Надежде пришлось долгие 8 лет. «У меня была серьезная радость… За счет этой любви я спасался в лагере!» - так Алексей Семенович говорит в своих воспоминаниях. Это замечательный, столь редкий пример чистой любви на всю жизнь!
Хранила Алексея и материнская молитва - ведь она и со дна моря достанет! Мать много, горячо молилась, не унывала. В этот период она познакомилась с отцом Борисом Холчевым, служившим тогда в Фергане. Она рассказывала сыну о нем, советовала к нему обратиться. Несомненно, мать просила о. Бориса молиться о сыне.
Первое, что Алексей сделал по освобождении - поехал в православный храм. Позже он познакомился с о. Борисом, который принял его с любовью, по-отечески, а в дальнейшем стал духовным отцом Алексея. С тех пор жизнь стала строиться по молитвам и с благословения отца архимандрита.
По благословению митрополита Гурия (Егорова), правящего архиерея Ташкентской и Среднеазиатской епархии, с начала 1950-х годов Алексей Семенович начал работать в храме - изучать иконопись и писать иконы. Одновременно с этим он работал и как официальный художник правительства Узбекской ССР. Сохранились грамоты и благодарности за его работу от Верховного Совета Узбекистана.
Переезд из Средней Азии в Россию. Отец Александр Куликов
По благословению архимандрита Бориса, осенью 1961-го года Алексей Семенович с женой и дочерьми Юлией и Вероникой переехал в Россию. Отец Борис поручил Алексея Семеновича молодому священнику - отцу Александру Куликову. Начался новый период и в жизни, и в творчестве.
До самой кончины архимандрита Бориса, последовавшей 11 ноября 1971 года, Алексей Семенович регулярно посещал его. Он был как бы живой ниточкой, связывавшей отца Бориса с отцом Александром Куликовым и с Маросейкой. Последний его визит к о. Борису был летом 1971-го года. Вероника Алексеевна помнит, как тогда на московский аэровокзал приходила Елизавета Сергеевна Мечева (дочь священномученика Сергия), передавая что-то для отца архимандрита.
На рубеже ХХ–ХХI веков Алексею Семеновичу довелось работать в женском Свято-Троице-Никольском монастыре г. Ташкента. По благословению игумении и с помощью жертвователей Алексею Семеновичу удалось привести в порядок, обустроить могилки архимандрита Бориса (Холчева), его сестры и монахини Маргариты.
Теперь насельницы ташкентского монастыря ухаживают за могилами. Регулярно служатся там панихиды.
Шестидесятые годы. Поиск новых художественных форм
Приехав в Москву, Алексей Семенович понимал, что художников-мастеров с хорошими навыками и образованием здесь хватает. Нужно было овладевать и новыми знаниями, и новым художественным опытом.
Начало 60-х годов ХХ века – время Хрущевской оттепели. Москва и Ленинград – центры событий! Алексей Семенович знакомится с художниками и вступает в живописную студию «Новая реальность» Элия Белютина. Это был великолепный педагог, «фанатик пластической идеи», по словам А.С. Россаль-Воронова. Руководитель и студийцы занимались поиском новых изобразительных форм, нового, отличного от реалистического, художественного языка. Алексей Семенович был в числе художников – участников громкой авангардной выставки в Манеже в 1962 году.
Как считал А. С. Россаль-Воронов, занятия в студии Э. М. Белютина сломали его прежнее мировоззрение и помогли преодолеть путь от реализма к восприятию православной иконы, ведь в художественном училище им практически ничего не говорили о древнерусском искусстве. Студентов тогда воспитывали на примерах искусства Возрождения.
Знакомство с М. Н. Соколовой (монахиней Иулианией)
Настоящее з
накомство с православной иконой началось с момента встречи Алексея Семеновича с Марией Николаевной Соколовой (монахиней Иулианией), которую он очень уважал, считал ее исключительным человеком. «Ее взгляд – это было чудо!» - говорил Алексей Семенович.
Жизнь и творчество Алексея Семеновича в московский период стали больше наполняться православным, церковным смыслом. Художественным творчеством он продолжал заниматься, но уже начал уходить от светского искусства к живописи религиозной. В этот период им созданы такие произведения, как портрет св. благоверного князя Димитрия Донского с клеймами – иллюстрациями к стихотворениям Александра Блока о Куликовской битве, а также композиция «Сергий Радонежский».
Церковное искусство. Роспись храмов
С конца 1960-х гг. Алексей Семенович начал работать больше вне Москвы, расписывая целые храмы. Таково было благословение архимандрита Бориса – «расписывать храмы наново».
Первой большой работой была роспись храма преподобного Сергия Радонежского в г. Уфе в 1973 году. Уполномоченный по делам церкви попросил представить фотографии утрат в стенописи храма. Храм к этому моменту уже был целиком оштукатурен. И вот художник за одну ночь «жидко-жидко, почти водой» нанес изображение на стены, далее этот слой «подштукатурил», местами наклеил рваные куски белой бумаги – и, таким образом, создал впечатление старой живописи с утратами. На фотографии получилось очень убедительно, работы продолжать разрешили. Алексей Семенович таким образом изобрел способ росписи, во многом напоминающий старые фрески. Этой техникой - нанесение нескольких тонких красочных слоев с дальнейшей затиркой - он потом с успехом пользовался. Метод этот создает воздушность изображения и интерьера.
Особенностью творческого почерка художника был и его график работы, не позволявший ему иметь постоянных учеников и помощников. Он мог работать много, очень быстро, но по вдохновению. Работал в основном ночами, «когда эфир свободен», как сам говорил. Когда по окончании большой работы он садился и обозревал ее объем, возникало твердое убеждение, что один он это выполнить просто не мог. «Мне помогали Ангелы!» - говорил Алексей Семенович…
За всю творческую биографию мастера были лишь два ученика, которые были с ним долгое время. Дмитрий Подшивалов пришел по благословению о. Александра Куликова и пробыл с Алексеем Семеновичем целое десятилетие. Вместе они расписывали храмы в Уфе, Владивостоке, Елгаве (Латвия), в селе Роща Боровского района Калужской области.
Второй ученик, Семен Кушнир, был с Алексеем Семеновичем три последних года. Семена он называл «своим ангелом», потому что тот не только помогал ему в работе, но и ухаживал за ним в больницах, преданно сопровождал во всех поездках. С. Кушнир помогал А. С. Россаль-Воронову в работе над росписями Малого Собора Донского Монастыря.
 |
| Протоиерей Владимир Отт (один из братьев мечевской общины) и А.С. Россаль-Воронов, г. Старый Оскол |
Алексей Семенович проявлял большую любовь к жизни, долго сохранял активность и жизненную энергию, а также желание общаться и передавать свой жизненный и творческий опыт. Вокруг него всегда было много молодых и сильных людей. Как считают близкие художника, «несмотря на то, что прямых последователей у него не было, есть немало ныне здравствующих художников и иконописцев, с которыми мастер щедро делился своим профессиональным опытом».
География монастырей, городов и сел, где Алексей Семенович работал в православных храмах, очень обширна. По выражению одного из прихожан Николо-Кузнецкого храма, за годы своей работы Алексей Семенович стал «иконописцем всея Руси».
Ему посчастливилось потрудиться в Троице-Сергиевой Лавре, храмах и монастырях Москвы, Подмосковья, Нижгородской области, Галича, на Волжских берегах, во Владивостоке, Уфе, Елгаве (Латвия), в Старом Осколе, Олевске (Житомирская область), в селе Ямпольчик (Хмельницкая область), в Сибири, городах и селах Средней Азии, Ташкенте, Ашхабаде, Стамбуле…
На вопрос Игоря Гарькавого, как же удавалось находить работу, Алексей Семенович говорил, что, по его твердому убеждению, это происходило по молитвам Батюшки отца Бориса.
Интересно еще одно воспоминание. Перед отъездом из Ташкента отец Борис устроил Алексею Семеновичу своеобразный экзамен. «У Батюшки было много хороших икон, особенно икон Богородичных. Однажды он решил проверить мой вкус. Он пригласил меня к себе, разложил передо мной несколько икон Рождества Богородицы и предложил выбрать одну из них на память. Это была очень трудная задача. И я выбрал очень хорошую, старую каноничную икону. Отец Борис сказал: «Алеша, я очень рад Вашему выбору!» Как напутствие перед дорогой Батюшка сказал: «Храните Православие!»
Роспись стен малого собора Донского монастыря
В 1963 году, когда Алексей Семенович впервые переступил порог Малого собора Донского монастыря, стены которого не были расписаны, у него сразу возникла мысль: «Как было бы хорошо этот храм расписать!»
Через тридцать лет это стало реальностью. Наместник Донского монастыря архимандрит Агафодор предложил ему расписать здесь стены. Эта работа длилась около десяти лет. В ней воплотился весь огромный профессиональный опыт мастера. Сначала был выполнен и утвержден архитектурный проект интерьера храма. (Так делалось им всегда, когда предстояло расписывать храм целиком или большой участок стен.)
Техника, в которой он выполнил стенописи, как уже было сказано выше, была разработана им самим - это минимум три слоя легкой живописи по подготовленным стенам с последующей обработкой каждого слоя шкуркой, что позволяло «уводить вглубь» красочный слой. Создавалось впечатление древней фрески, а интерьер становился легким, воздушным. Алексей Семенович считал, что облегченность интерьера за счет того, что живопись «не давит», позволяла создать более молитвенную атмосферу в храме.
Святейшему Патриарху Алексию II и отцу наместнику работа А. С. Россаль-Воронова очень понравилась. За росписи Малого собора Донского монастыря он был удостоен патриаршей награды – медали прп. Сергия Радонежского.
Другие крупные работы
Вторым проектом, воплотившем в себе более чем пятидесятилетний опыт художника-иконописца, был храм великомученика Пантелеимона в турецком Стамбуле - Константинополе. Это подворье афонского русского Пантелеимонова монастыря. В росписях этого храма воплотились давние мечты Алексея Семеновича о композиции, в которой по периметру стен располагаются ростовые фигуры святых - они предстоят молящимся в храме людям.
 |
| Cвятые царственные страстотерпцы |
Еще одним «эпохальным», по выражению Алексея Семеновича, явлением в его творчестве было создание триптиха «Святые Царственные Мученики». Это цикл из трех икон: все святые царственные страстотерпцы, Государь Николай II с Наследником, Цесаревич Алексий.
Как всегда, прежде, чем приступить к работе, А.С.Россаль - Воронов изучил много архивных и иконографических материалов. По мнению многих, автору удалось создать глубоко молитвенные образы.
С 1980-х годов он стал заниматься литературным творчеством. Сохранилось много рукописей с размышлениями о важных событиях современности. Алексей Семенович пережил несколько инсультов, но своего четкого и красивого почерка не утратил. После каждого инсульта он упорно начинал писать и переписывать свои тексты. От предложений близких набирать материалы на компьютере он наотрез отказывался, продолжая писать от руки.
Он не сдавался. Ум его до последнего был ясным, взор – острым.
Скончался Алексей Семенович 21 февраля 2008 года.
Через полгода после кончины Алексея Семеновича - 29 августа 2008 года в зале Дома Причта маросейского храма была открыта памятная выставка его работ по благословению ныне почившего настоятеля нашего храма протоиерея Александра Куликова и при всемерной поддержке Елены Александровны Чернышевой.
Приведем несколько отзывов посетителей выставки :
«В отличие от многих современных выставок, проходящих в самых великолепных залах, но не затрагивающих души, эта выставка наполняет душу светом, спокойствием и радостью, и заставляет глубже задуматься о своем пути…. ». (Наталия Головко)
«Благодарю за возможность прикоснуться к жизни и творчеству Человека, к его духовному пути. Вы предоставили возможность задуматься о собственном следе на Земле». (Анна Полторак)
«В душе такой покой и теплота! Из суеты шума московских улиц попала в мир замечательного Человека, Художника, Иконописца. Спасибо за душевную радость!» (Ирина Гареева)
Думается, именно поэтому наиболее полная выставка работ художника состоялась уже после его ухода в Вечность. Хотя о подобной выставке он мечтал и готовил ее сам. Когда после его кончины близкие художника взялись за подготовку, то нашли в семейной мастерской несколько коробок с разобранными и подготовленными к выставке работами - из них оставалось лишь создать экспозицию.
Как всякий настоящий мастер, он горячо верил в то, что его творчество нужно людям. Отсутствие же широкого признания при жизни он, как христианин, воспринимал спокойно и на вопрос: «Бывали ли у Вас выставки?» шутливо отвечал: «Да, меня отовсюду выставляли!»
Слово дочери художника: «ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ! Я благодарю всех, кто любил моего отца и молится о нем!
Мечтой Алексея Семеновича было увидеть изданный альбом своих работ. Я верю, что это случится, если будет на то воля Божия!»
Закончим наш рассказ стихотворением поэтессы – одноклассницы Вероники Россаль, Татьяны Левченко–Вендер:
АЛЕКСЕЮ РОССАЛЪ-ВОРОНОВУ ПОСВЯЩАЕТСЯ
Я двери старой сказки
Открою чуть дыша
Волшебный запах краски
Хранит моя душа.
Я в сумерках подвала,
Где окна чуть видны,
Блаженно познавала
Искусство старины.
Гармонии законы,
Дух цинковых белил,
И строгий лик иконы
Меня к себе манил.
Горел огнь в камине
И мягко и тепло -
И от него доныне
В моей душе светло.
И кисти разной масти
Лежали на окне,
И их чудесный мастер
Купал в живом огне.
И в позолоте тая,
Изгибы стен текли,
И я росла, мечтая
О небесах вдали.
Материал для данной статьи подготовлен и предоставлен дочерью Алексея Семеновича Россаль-Воронова, Вероникой Алексеевной. Сердечно благодарим ее за огромный проделанный труд, а также за возможность использования фотографий из семейного архива и всегдашнюю готовность к сотрудничеству.
